Мир в душе - признак либо святости, либо бессовестности.
В королевский зал был приглашен
Странствующий менестрель-бродяга
Он легко владел пером и шпагой,
Лучше всех играл на лютне он.
Он бродил по городам и весям
Мелодично струнами звеня,
Песней он встречал начало дня
Воспевая дивное Полесье.
Дикий край, печальную страну,
Говорят, он родом был оттуда.
Но теперь там лишь обломков груды,
А народ - у варваров в плену.
Варвары и были тем народом,
К королю которых приглашен
Наш бродяга юный, Звался он
Менестрелем и Певцом Свободы.
Полюбил его последний раб
В королевстве страха и поклонов.
Менестрель жил по своим законам,
И любил того, кто нищ и слаб.
Начал понимать он все яснее,
Что он приглашен не просто так.
Ведь певцов, артистов и бродяг
Никогда король не пожалеет.
А тем боле - славный Менестрель,
Что был наречен Певцом Свободы.
Кем был наречен? Самим народом!
Почему народ настолько смел...
Думал менестрель...Но взявший лютню,
Он пошел угрюмо во дворец,
В миллионах бьющихся сердец
Он шагал один - усталый путник.
Молча отмахнулся он от стражи,
"Не тому вы отдаете честь!"
Попытался он забыть про месть,
Проходя среди охраны вражьей.
Вот и тронный зал. Пред королем
Шепчутся, ходя полусогбенно,
Ждут, когда же преклонит колено
Менестрель, представ пред главарем.
Менестрель молчит...Молчат вельможи,
Все боятся сделать лишний шаг.
"Я бы не дал за него гроша!"
Шут кричит...Лишь он такое может!
"Что ж ты не играешь, менестрель?"
Вопрошает деланно учтиво
Сам король. "Подать, быть может, пива?
В наших погребах отличный хмель."
Менестрель молчал...И вот он начал.
Но не марш, не танец, и не гимн,
Веяло от этого другим
Неизвестным здесь доселе плачем.
Он запел на древнем языке
Своего забитого народа.
И казалось, что сама природа
Тучами укрылась, как в тоске.
Он играл, играл легко и нежно
Среди тучных, в золоте, вельмож,
Но игрой слезу не прошибешь.
У того, кто не рыдал над тем, что грешен...
Песня кончилась. И даже смельчаки
Дерзости такой не ожидали,
Ведь язык, звучавший в этом зале,
Был язык не графа, а слуги!
Дальше началась неразбериха...
Кто-то крикнул: "Стража! Караул!"
Но король сказал спокойно: "Тихо!
Прекратить бессмысленный разгул!"
___
И опять идет усталый путник
Вдоль и поперек своих дорог,
Только нету с ним любимой лютни,
Вместо лютни с ним остался Бог.
Странствующий менестрель-бродяга
Он легко владел пером и шпагой,
Лучше всех играл на лютне он.
Он бродил по городам и весям
Мелодично струнами звеня,
Песней он встречал начало дня
Воспевая дивное Полесье.
Дикий край, печальную страну,
Говорят, он родом был оттуда.
Но теперь там лишь обломков груды,
А народ - у варваров в плену.
Варвары и были тем народом,
К королю которых приглашен
Наш бродяга юный, Звался он
Менестрелем и Певцом Свободы.
Полюбил его последний раб
В королевстве страха и поклонов.
Менестрель жил по своим законам,
И любил того, кто нищ и слаб.
Начал понимать он все яснее,
Что он приглашен не просто так.
Ведь певцов, артистов и бродяг
Никогда король не пожалеет.
А тем боле - славный Менестрель,
Что был наречен Певцом Свободы.
Кем был наречен? Самим народом!
Почему народ настолько смел...
Думал менестрель...Но взявший лютню,
Он пошел угрюмо во дворец,
В миллионах бьющихся сердец
Он шагал один - усталый путник.
Молча отмахнулся он от стражи,
"Не тому вы отдаете честь!"
Попытался он забыть про месть,
Проходя среди охраны вражьей.
Вот и тронный зал. Пред королем
Шепчутся, ходя полусогбенно,
Ждут, когда же преклонит колено
Менестрель, представ пред главарем.
Менестрель молчит...Молчат вельможи,
Все боятся сделать лишний шаг.
"Я бы не дал за него гроша!"
Шут кричит...Лишь он такое может!
"Что ж ты не играешь, менестрель?"
Вопрошает деланно учтиво
Сам король. "Подать, быть может, пива?
В наших погребах отличный хмель."
Менестрель молчал...И вот он начал.
Но не марш, не танец, и не гимн,
Веяло от этого другим
Неизвестным здесь доселе плачем.
Он запел на древнем языке
Своего забитого народа.
И казалось, что сама природа
Тучами укрылась, как в тоске.
Он играл, играл легко и нежно
Среди тучных, в золоте, вельмож,
Но игрой слезу не прошибешь.
У того, кто не рыдал над тем, что грешен...
Песня кончилась. И даже смельчаки
Дерзости такой не ожидали,
Ведь язык, звучавший в этом зале,
Был язык не графа, а слуги!
Дальше началась неразбериха...
Кто-то крикнул: "Стража! Караул!"
Но король сказал спокойно: "Тихо!
Прекратить бессмысленный разгул!"
___
И опять идет усталый путник
Вдоль и поперек своих дорог,
Только нету с ним любимой лютни,
Вместо лютни с ним остался Бог.