Мир в душе - признак либо святости, либо бессовестности.
Передо мной старинная усадьба
Вся тонущая в зелени садов.
Я помню, здесь играли чью-то свадьбу
А нынче слышно лишь рыданье вдов.
А в бальном зале музыка гремела
Банкет, игра, свидания, восторг...
Так больно стало мне, что я несмело
Сел на ступеньки, глядя на восток.
И думал я, как сложно быть богатым,
Все потерять, и обрести ничто.
Бедняк с его извечною заплатой,
В своей лачуге, жалкой и простой
Не знает горя подлинной потери
И ненавидит он своих господ
А между тем, он может быть уверен
Что он, в отличие от них, не пропадет.
Так думал я...А солнце восходило
И освещало пыльный старый кров
А изнутри, из дома доносило
Лишь плач и завыванье старых вдов.
Сменились годы, словно часовые
У вечности незыблемых ворот.
А здесь стоят деревья вековые
И дым летит туда, за поворот...
И погружен в тяжелое раздумье
Я встал с крыльца, как будто ноги поразмять.
Но, может, это было не безумьем -
Желание придти сюда опять?
Вся тонущая в зелени садов.
Я помню, здесь играли чью-то свадьбу
А нынче слышно лишь рыданье вдов.
А в бальном зале музыка гремела
Банкет, игра, свидания, восторг...
Так больно стало мне, что я несмело
Сел на ступеньки, глядя на восток.
И думал я, как сложно быть богатым,
Все потерять, и обрести ничто.
Бедняк с его извечною заплатой,
В своей лачуге, жалкой и простой
Не знает горя подлинной потери
И ненавидит он своих господ
А между тем, он может быть уверен
Что он, в отличие от них, не пропадет.
Так думал я...А солнце восходило
И освещало пыльный старый кров
А изнутри, из дома доносило
Лишь плач и завыванье старых вдов.
Сменились годы, словно часовые
У вечности незыблемых ворот.
А здесь стоят деревья вековые
И дым летит туда, за поворот...
И погружен в тяжелое раздумье
Я встал с крыльца, как будто ноги поразмять.
Но, может, это было не безумьем -
Желание придти сюда опять?